Бездонный ночной небосвод с мириадами ярких звезд заставлял запрокинуть голову и заворожено смотреть ввысь. Было уже слишком темно, так что несмотря на «хоркающих» вальдшнепов, мы решаем поставить точку в сегодняшней охоте.
Тяга состоялась! Четыре добытых кулика приятно отягощали руку, и мы шли вперед по просеке, горячо обсуждая пережитые эмоции.
В свете фонаря мелькнули номера ГАЗ-66. Сегодня будем ночевать с комфортом! Затрещали поленья в «утробе» буржуйки, и теплый красновато-оранжевый свет озарил изнутри темный кунг. Мы наскоро ужинаем, пьем чай и укладываемся спать. Через три часа уже на ток, так что нужно отдохнуть. Отблески от горящей печи причудливыми узорами разукрасили стены. Я рассматривал их, думая о чем-то своем, постепенно погружаясь в сон…
Светящиеся стрелки показывали десять минут третьего, когда я очнулся и посмотрел на часы. Вокруг раздавался здоровый сап, а мне что-то не спалось. Думалось о предстоящей охоте, о глухарях, о спящем рядом отце. Уж очень хотелось, чтобы ему повезло! Увидеть его восхищенный, переполненный адреналином и счастьем взгляд! Пробудить в нем с годами угасшие азарт и учащенное сердцебиение. Хоть на миг вернуть ему молодость, открыв второе дыхание…
Наконец-то, зазвонил будильник! Быстрые сборы, и вот наша команда двинулась друг за другом, поглощенная лесной мглой. Черную тишину нарушали лишь всплески наших ног, переходящих ручьи, которые попадались на дороге.
Наконец, мы остановились у лесной развилки. Николаевич замер, прислушиваясь. Мы навострили уши и тоже пытались услышать желанную песню, но гнетущую тишину нарушил лишь пролетевший вальдшнеп. Еще немного послушав, решили разделиться: Артем с Алексеем уходят правее, мы втроем идем дальше.
Николаевич, словно призрак, растворяется в предрассветном сумраке совсем исчезнув из вида где-то впереди нас. Мы с отцом не торопясь продвигаемся следом, останавливаясь через каждые сто метров, внимательно вслушиваясь в пробуждающийся лес. Вот и край тока, но лесных исполинов что-то не слышно. Вдруг, впереди послышался лай собаки. Чуть в стороне ей ответила другая.
-Что за дела? Откуда здесь собаки? – была первая мысль.
Но потом прислушавшись понял, что за собаки оказались в этой глуши посреди тока. Пара филинов оккупировали ток, разогнав всех петухов. И только одинокая глухарка, тревожно квохча, металась по току ища кавалеров.
- Видно, сегодня не наш день! – с грустью в голосе произнёс отец.
- Завтра повезёт! Вот увидишь! – ни капли не сомневаясь, произнёс я…
Звон будильника, словно боксерский гонг, оповещает нас о начале второго раунда. Впереди нас ждет поединок, и кто из него выйдет победителем, решит бог и охотничья удача!
Выдвигаемся к току, подсвечивая дорогу налобными фонарями. Сверху моросит дождь, но ветра нет и довольно тепло, а значит, глухари должны петь. Подняв взор вверх, подставляю лицо каплям весеннего дождя и тихо молюсь, чтобы отцу повезло.
Мы быстро прошли поле и углубились в лес. Николаевич ведет нас вперед только ему известными ориентирами. Мы спешим за ним, стараясь не отстать и петляя между деревьями. Обходим стороной две огромных вырубки, заросших молодыми березками, словно травой, и наконец, выходим к мелкому сосняку, граничащему с глухариным током.
Из-под ног с грохотом поднимается, разбуженный нами, мошник и улетает прочь, заставляя сердце биться в два раза чаще. Переводим дух и медленно продвигаемся к центру тока. Еще слишком темно, но мягкий ковер из мха глушит наши шаги.
Выстрелом хрустнула под ногой ветка, и невидимый молчун сорвался с рядом стоящей сосны, шумно молотя сильными крыльями. Мы решили остаться на месте и ждать рассвета. Дождь вскоре закончился. Воздух вокруг был наполнен ароматом сосновой смолы и багульника. Я полной грудью вдыхал этот пьянящий воздух, закрыв глаза от удовольствия.
Справа «прохоркал» невидимый вальдшнеп, за лесом на поле «забубнили» тетерева. Лес постепенно оживал, наполняясь все новыми и новыми звуками. Темнота отступая, по одной обнажала вековые сосны, уходящие в глубь мохового болота. Пора и нам продвинуться дальше, пока не стало совсем светло! Бесчисленный хор лесных пичуг запел, встречая пробуждающийся день. Мы прошли метров двести и, замерев, прислушались, пытаясь отфильтровать из множества птичьих голосов - один.
Ухо вдруг уловило далекие щелчки! Неужели поет? Точно, поет!
Николаевич кивнув головой, подтверждает.
- Пап, слышишь?
- Нет! – отвечает с досадой он.
- Второй присоединился! Слышишь?
- Нет!
- Ладно, не переживай, подойдём поближе метров на сто - услышишь!
-Держись за мной!
Мы тихо двинулись вперед, сокращая расстояние до поющего глухаря. Пройдя около ста метров, остановились.
Теперь поющих глухарей было слышно очень четко! Один из глухарей, что был левее и дальше «точил», практически, без пауз, тот, что ближе - был менее азартен и часто отмалчивался. Но к дальнему «мошнику» подойти незамеченным вряд ли получится! Уже слишком светло, а сосняк на том краю очень редкий. Так что выбора нет, и мы идем к ближнему глухарю! Петух распелся, но отец его снова не слышит.
- Сын иди сам!
- Нет! Не для того я тебя сюда вез, чтобы вот так сдаться! Руку давай! – сказал я тоном, не терпящим возражений.
- Сожму - идешь, разожму - стой! Понял?
- Понял! – кивнул в ответ батя.
- Тогда вперед!
И мы поскакали…
«Теке, теке, теке» – напряженно стоим друг за другом, держась за руки.
Тк, тк, тк, ч-чрвя, ч-чрвя – сжимаю отцовскую руку за спиной, и мы срываемся вперед! Шаг, второй – разжимаю ладонь, замерли! Сердце бешено колотится в груди от прилива адреналина! Лесной певец заводит новую песню, и мы, словно, единое целое устремляемся вперед на два шага, приближаясь к поющему глухарю!
Еще на пятьдесят метров сокращаем расстояние. Обернувшись, задаю все тот же вопрос: - Слышишь?
- Слышу! – улыбаясь, шепотом произносит отец.
- Слава Богу! Теперь уже сам. Двоих не подпустит – слишком светло!
Отец настраиваясь пропускает несколько песен и срывается вперед. Я остаюсь позади и, затаив дыхание, наблюдаю за его действиями. Он скрывается за соснами, я же делаю несколько шагов вправо и замечаю глухаря.
Он сидит на большой кривой ветке чуть выше середины сосны в пятидесяти метрах от меня. Петух тут же замолчал, вытянув шею в мою сторону. Я выругался про себя и застыл каменным изваянием, неотрывно смотря на замолчавшего глухаря. Время остановилось! Больше всего в тот момент я боялся, что глухарь не выдержит и улетит! Но видно убедившись, что я ему не угрожаю, «мошник» пару раз щелкнул и снова «заточил». Отец пропускает несколько песен, давая глухарю распеться.
- Молодец! – мысленно хвалю отца.
Словно чувствуя мою поддержку, он устремляется вперед. Два шага. Еще два…
Вот глухарь на расстоянии верного выстрела! С моего места это хорошо видно, но отец, почему-то не стреляет...
Оказывается, рядом стоящая сосна закрывает ему обзор! Вижу, как он пытается разглядеть поющего глухаря, отклоняясь то влево, то вправо. Не видит! Я внутренне напрягся, понимая, что он сейчас постарается сделать шаг в сторону, чтобы увидеть глухаря.
- Только не заметь! Только не заметь! – шепотом повторял я одну и ту же фразу, словно молитву. Но «бородач» заметил движение. Он оборвал песню, вытянул шею из-за сосны и уставился на отца. Время шло на секунды! Глухарь недовольно «крекал», перебирая мохнатыми лапами и кося красной бровью вниз.
- Все, сейчас сорвется! – мелькнула обреченная мысль.
Бах! Разорвал тишину долгожданный выстрел! Небольшой с виду глухарь сорвался с ветки и превратился в огромную птицу. Расправив хвост, он замолотил мощными крыльями пытаясь улететь, но второй выстрел оборвал его полет.
Я, что есть мочи, рванул к упавшему глухарю! Он лежал под соседней сосной, постепенно угасая. Эмоции захлестнули меня; я обнял задыхающегося отца и от души поздравил его с первым глухарем!
В шестьдесят пять он радовался как мальчишка своему трофею! И я был счастлив, что на миг вернул ему молодость и снова разжёг в душе медленно тлеющий костёр!
Дмитрий Васильев
(фото автора)
