Откуда - то сверху раздался жалобный писк, да такой тонкий и несчастный, словно молящий о помощи.
Не выдержав, мы побежали наверх по лестнице. На полу лежал крошечный ещё слепой котёнок и, дрожа от холода, тихо звал свою мать. Сердце разрывалось на части при виде беспомощного живого существа, всеми силами пытавшегося ухватиться за жизнь. Не выдержав, мама взяла пушистый комочек и положила на ладонь. Котенок почувствовал тепло и запищал еще громче, словно понял, что теперь у него появился шанс на спасение.
- Голодный! Наверно, мамку зовёт – вырвалось у меня из груди.
- Совсем слабенький! – подтвердила мама.
Котёнок пытался держать крохотную головку, но она постоянно падала, упираясь холодным носом в тёплые мамины пальцы. Отец поднялся и, посмотрев, спросил: «Хочешь взять?»
Мама закивала в ответ, смотря на него благодарными глазами.
- Главное, чтобы Чара не задавила! – с опаской сказал отец.
- Она у нас умница и всё поймёт…
Положив котёнка на грудь и прикрыв воротником пальто, мама пошла домой под руку с отцом. Я же бежал следом за ними, переполняемый бурлящим чувством любви к своим родителям, только что совершившим на моих глазах маленькое чудо, подарившее жизнь, возможно, обречённому существу!
Входная дверь отворилась, щелкнул выключатель, зажигая в прихожей свет. Чара вертелась у ног, поскуливая и цокая когтями по старому паркету.
Чувствуя посторонний запах, исходящий от своей хозяйки, она пыталась понять его происхождение; все задирала нос вверх, шумно втягивая воздух. Мама достала пригревшегося котёнка из-за пазухи и на всякий случай прикрыв его ладонями, протянула руки к Чаре. Собака замерла, а затем уткнулась влажным носом в щель между ладоней.
Вдруг котёнок жалобно запищал. Чара отшатнулась, но тут же снова вытянулась и, завиляв хвостом, засунула нос в мамины ладони. Медленно раскрыв их, она показала ей найдёныша, а собака стала вылизывать пищавшего котёнка, словно своего щенка…
Все наши опасения оказались напрасными; Чара приняла котёнка и теперь заменила ему мать. Ходила за ним всюду, вылизывала и согревала своим теплом холодными зимними ночами.
Котёнок оказался девочкой. Мы назвали его Ириской.
Поначалу её кормили молоком из пипетки, но вскоре она уже лакала молоко из блюдца, смешно чихая и фыркая. А потом сытая и довольная приходила к Чаре на подстилку, где свернувшись в клубок, прижималась к ней, закрывая глаза от удовольствия и урча.
В эти моменты в душе зрелой и уже побывавшей матерью собаке, просыпалась необъяснимая нежность. Она старалась согреть спящее дитя, но оно переворачивалось на спину и начинало шалить, запуская когти в её длинные рыжие уши, напрочь забыв про всякий сон. Чара не обращала на её шалости никакого внимания и продолжала заниматься своими материнскими обязанностями. Но наступал такой момент, когда котёнку надоедала собачья нежность, тогда Ириска резко переворачивалась на спину и не сильно кусала свою няньку за нос, а потом спасалась бегством, пушистым шаром катясь под кровать.
Время шло, день сменяла ночь, неделя - месяцы. Из маленького пушистого котёнка выросла взрослая, красивая кошка. Серую лоснящуюся шерсть украшал белоснежный галстук на груди. Все четыре лапы были одеты в белые гольфы, а округлую мордочку украшала большая чёрная клякса во весь нос. Издалека казалось, что кошка сунула нос в банку с чернилами; настолько смешно и необычно выглядела она.
Собака и кошка, практически, не расставались. Они гуляли вместе, ели из одной миски и спали на одной подстилке, прижавшись, друг к другу. Однажды на даче отец тихо подозвал меня и, улыбаясь, показал на собаку; Чара сидела на дорожке между грядок и смотрела в сторону мышкующей Ириски. Поймав мышь, кошка приносила её к лапам собаки. Чара благодарно принимала угощение. Убедившись, что лакомство съедено, Ириска крадучись исчезала в зелени грядок, а Чара терпеливо ждала новой порции, глядя в её сторону…
Как-то раз гуляя во дворе рядом с теннисным кортом, Чара нашла в высокой траве потерянный теннисный мяч. Это был желтый дорогой мяч, а ни те серые дешёвые мячи, которые она погрызла великое множество. Она так и не выпустила его из пасти, пока не пришла домой. Зайдя в комнату, собака раскрыла пасть, и мяч, громко стукнув по паркету, поскакал к середине комнаты. Мгновенно серая тень мелькнула из под стола. Ириска схватив мяч передними лапами, вцепилась в него острыми зубами, проехав по инерции полметра. Потом оттолкнув его задними лапами, «полетела» за ним, смешно буксуя на виражах. Она то вышагивала боком, подняв хвост трубой и ощетиниваясь, то спрятавшись за Чару, переминалась словно тигрица, готовясь к атаке. С этого момента этот мячик, стал её любимой игрушкой!
Так и жили мы в одной комнате вшестером одной большой семьёй, любя и поддерживая друг друга. Люди и животные: собака и кошка, дети и взрослые…
Зиму сменила весна, принеся на крыльях перелётных птиц долгожданное тепло. На улицах «запели» серенады усатые трубадуры, устраивая ожесточённые драки за сердце полюбившейся подруги.
В кошачью душу Ириски влетел вольный ветер любви и страсти. Дурманя и будоража, он пробуждал, неведомую доселе, необузданную тягу к продолжению рода. Повинуясь этой страсти, она ночами пропадала на улице, забыв обо всём!
Мы все сильно переживали за неё! Ведь такое случилось в первый раз! Искали, звали, но всё четно!
Но больше всех переживала Чара. Старая «Ирландка» рыжей тенью ходила из угла в угол, тихо поскуливая и не находя себе места. Потом, видимо устав, плелась к постилке, где долго крутилась, пытаясь улечься. Скомкав её в кучу, с громким тяжёлым вздохом она ложилась, уткнувшись носом в свою подстилку. Но через мгновение поднимала голову и долго прислушивалась к чему-то. А то вскакивала среди ночи и цокала по паркету своими когтями, не в силах уснуть!
Через несколько дней блудное дитя появилось. Уставшей виноватой походкой оно прошмыгнуло в комнату, где проспала около суток. Родители придя с работы и увидев спящую кошку, облегчённо выдохнули.
- Ну, что старушка?! – трепля за ухом успокоившуюся Чару, сказал отец.
- Скоро станешь бабушкой! К гадалке не ходи!
На что собака завиляла хвостом и, посмотрев преданно в хозяйские глаза, благодарно лизнула его руку, словно поняла о чём идёт речь…
Скоро у Ириски появилось пять котят. Они были очень похожи на свою мать, а ещё на кота из соседнего подъезда. Пушистые и горластые, маленькие и беспомощные. Иногда, когда Ириска выбегала гулять по неотложным делам, котята ползли к Чаре. А она, лежа на боку и прикрыв глаза, еле дышала, когда несмышлёные котята тыкались слепыми мордочками в её соски.
Все соседи приходили посмотреть на заботливую собаку, воспитывающую уже второе поколение котят. Мудрая Чара не обращала внимание на удивляющихся её чувствам людей. Она лежала прикрыв глаза, согревая своим теплом любимых детей и для неё не важно какого они цвета и породы! Важно, что она нужна им и они для неё что – то большее, чем дети Ириски…
Как в жизни часто случается, они рано или поздно покидают родной дом. Так вышло и в этот раз. Котят разобрали, и Чара с Ириской остались одни. Что-то поменялось и в кошке, и в самой Чаре, словно жизнь стала для них воспоминанием или ожиданием чего-то. Они часто лежали, прижавшись, друг к другу и отрешённо смотрели куда-то вдаль, думая каждый о своём. B этом взгляде читалась безудержная тоска по детям, по счастливому времени, ушедшему безвозвратно. В углу стояла полная миска; ни Чара, ни Ириска к ней не притронулись.
Кошка ходила по коридору и жалобно звала своих котят. Не найдя их дома, она садилась напротив входной двери, и, словно умоляя, просилась на улицу. Ей казалось, что её дети сейчас замерзают одни, что они голодные, что им обязательно нужна её помощь! И она бежала в открытую дверь во двор, металась, заглядывая во все углы и звала, звала, своих потерянных детей…
Вечером кошка не появилась. Все ее очень ждали, но она не пришла. Утром только забрезжил рассвет, мы все вышли на улицу на ее поиски.
- Ириска! Ириска! – звучали наши голоса в предрассветной тишине.
Но никто не отзывался на наши призывы.
Вдруг Чара встала в стойку в густой траве, не далеко от дороги. Сердце оборвалось в страшном предчувствии чего-то нехорошего! Мы поспешили к Чаре, отгоняя плохие мысли, но - увы; в траве не естественно лежала еле живая Ириска. Её пушистая лоснящаяся шерсть была перемазана грязью и сгустками крови. Она тяжело хрипела при каждом вздохе, в зелёных глазах стояла невыносимая боль и тоска умирающего животного. Мы аккуратно подняли ее и отнесли домой, где промыли раны и дали обезболивающее…
Убитая горем Чара ходила вокруг умирающей Ириски, тихо поскуливая и не зная, как ей помочь.
Временами кошка, очнувшись из небытия, жутко хрипела, пытаясь ползти на передних лапах, но каждое её движение отдавалось невыносимой болью в сломанном позвоночнике. Но она настырно ползла, потому что не привыкла «гадить» в родном доме.
И поняв, это Чара пыталась подтолкнуть её носом, как то помочь, скуля от переполнявшей её жалости и сострадания.
Этот кошмар длился два дня. Чара как могла, заботилась о своей умирающей дочери. Тихонько подползя, прижималась к дрожащей Ириске и нежно зализывала саднящие раны, все пыталась расправить слипшиеся клочки шерсти, но ничего не получалось.
Вдруг по её телу пошли ужасные судороги. Кошачье тело словно пробивал сильный разряд электрического тока, выпрямляя переломанные кости и позвоночник. Чара в ужасе отшатнулась в сторону и, скуля, смотрела на происходящее. Широко раскрыв зелёные глаза, Ириска хрипела, царапая паркет. Из пасти пошли кровавые пузыри, и вскоре она навсегда затихла, оставив широко открытые глаза, полные боли и слёз.
Старая мать завыла от безысходности и горя. И в этом воё была такая смертная тоска, такая боль, что сердце невыносимо сжималось в груди! Тяжёлый ком, подкатил к горлу и мешал дышать, заставляя задыхаться и давиться слезами.
Я упал на колени и, обняв воющую Чару, рыдал вместе с ней не в силах удержать эту боль в себе…
Теперь она осталась одна.
Однажды я увидел её лежащей на своей подстилке, прижимающей передними лапами старый жёлтый теннисный мячик. Она тихо лежала, положив на него рыжую с проседью «морду» и, закрыв глаза, о чём- то думала. Ей даже послышались тихие шаги пушистых лап Ириски и удары мячика о старый паркет от ее игры, но через мгновение это наваждение исчезло, и собака поняла, что больше никогда не увидит кошку…
Дмитрий Васильев
(фото автора)
