Но тогда зверю повезло. Мои ночные засады пополнили коллекцию воспоминаний; созерцания ночного небосвода, волчьи концерты, упоение свежестью и красотой увядающей природы. Всё эти краски легли золотой акварелью на белый холст моей души, проносясь тёплым ветром приятных мыслей, каждый день возвращая в полюбившиеся сердцу края. Тело томилось от бездействия, а неугомонная охотничья душа скучала по дороге и новым приключениям.
И вот, наконец, я снова здесь и пью чай, обсуждая с Николаевичем будущую охоту. Лицензии на медведя и кабана дают шанс неплохо поохотиться, тем более зверь регулярно выходит на овёс…
Охоту начинаю с пристрелки карабина. Выпущенные пули легли в чёрный круг пристрелочной мишени, вполне удовлетворяя меня своей кучностью. Приехав домой, собираю в рюкзак тёплую одежду, которую надену позже на лабазе, фотоаппарат. Надев счастливую кепку, выхожу во двор. Ласково заурчал заведённый дизель. Ни пуха - ни пера, на удачу, и машина понесла меня к знакомому овсяному полю.
Наконец, я на месте. Надеваю рюкзак, заряжаю карабин и тихо, не спеша, иду к полю вдоль молодого березняка, вдыхая аромат опавших, прелых листьев.
После моего последнего визита лес заметно посветлел. Сбросив золотой наряд, ветви деревьев, словно голодные сироты, тянули к солнцу худые, костлявые ветви, ещё надеясь на его скупую милость.
Подойдя к краю поля, я остановился и прислушался, затем двинулся к лабазу. Залез наверх и приготовился к долгому ожиданию.
Вокруг тенькали синички, справа шумела река, трудяги бобры валили деревья, готовясь к зиме. Лес постепенно погружался в сумрак наступающей ночи.
Шумно молотя мощными крыльями, на противоположной стороне поля в лесу приземлился глухарь, заставив учащённо застучать успокоившееся сердце. Среди серых лоскутов кучевых облаков робко выглянули первые звёзды. Словно стеснительные красавицы, они стыдливо поглядывали из-за занавески на приглянувшегося кавалера, страстно ожидая приглашения. И словно услышав их мысли, поднялся ветер, разогнал вуаль облаков и обнажил сверкающую красоту рассыпанных бриллиантов. Из раздумий вывел протяжный, печальный вой. Он раздался слева за спиной в трёхстах метрах от меня. Я сразу узнал голос знакомого солиста, испортившего мне прошлую охоту. А волк завыл снова. Ему ответили более молодые и вот уже всё пространство вокруг было наполнено дикой, будоражащей душу песней. Когда слушаешь волков, то испытываешь странные чувства: волнение, трепет, возбуждение. Словно спящее внутри тебя дикое существо услышав зов, пытается вырваться наружу из глубины твоего подсознания! Но холодный разум двуногого хищника не может смириться с конкурентами, мешающими его охоте. Медленно прижав щёку к прикладу карабина и прильнув к окуляру прицела, глаз искал цель, чтобы спустить курок. Но мне кажется, что волки точно знали, где я, поэтому кружили вокруг, не показываясь на глаза. Через два часа стая ушла, и снова воцарилась тишина, нарушаемая мышиным шуршанием в траве под лабазом. Светящиеся стрелки часов показывали пять минут двенадцатого. Ещё есть шанс!
Я продолжаю терпеливо ждать, вслушиваясь в непроглядную темноту чернеющего леса. В правом противоположном углу поля треснула ветка, через мгновение ещё. Я решил не трогать карабин до тех пор, пока зверь не начнёт кормиться. Ведь на этом поле овёс вперемешку с иван-чаем слишком высокий и зверя увидеть на выходе просто нереально. Так что затаив дыхание, я терпеливо ждал и молил Бога, чтобы осторожный зверь начал жировать.
«А ветер, то дует в левое ухо, это не очень хорошо! Только бы не учуял!» - звучит внутренний голос в моей голове.
В подтверждение моих опасений, невидимый зверь стал шумно втягивать ноздрями воздух. Это повторилось несколько раз, потом снова треснула ветка на краю поля и затем всё стихло.
«Всё, учуял!» - вынес приговор сам себе.
Время час ночи. Белая пелена тумана затянула поле, так что сидеть дальше не было смысла. Партия проиграна, мне пора…
Дома за чашкой чая я обрисовал ситуацию Николаевичу.
- В общем, секач меня срисовал! - подытожил я.
- Сомневаюсь, что это был секач; больше похоже на мишку – задумчиво произнёс он.
- Может, ты и прав – доверяя его опыту, согласился я.
На следующий день его слова подтвердились; то оказался медведь. Он вышел с поля по моим следам, прошёл до большой дороги, где я оставил автомобиль и ещё пройдя по следу протектора метров пятьсот, свернул в лес в сторону другого поля. Вот на этом поле я и буду сегодня сидеть.
Объезд полей занял, почти весь световой день. Я быстро перекусил, оделся и вышел к машине в 18.00.
- Не подъезжай близко! Медведь может быть уже на поле! Всё, ни пуха! Если, что звони!
- К чёрту!
Я оставил машину не далеко от дороги, аккуратно зарядил карабин и, тихо закрыв двери, начал пробираться к овсяному полю. Неожиданно, слева в нескольких метрах от тропы с шумом поднялась тетёрка, и недовольно кряхтя, улетает прочь, заставляя невольно вздрогнуть и учащённо забарабанить сердце. Я глубоко выдыхал, продолжая тихо двигаться к полю. Вдалеке уже видна сижа, похожая на большую стремянку. Сделав еще десяток шагов, я остановился, чтобы послушать и осмотреть поле в оптику. Тишина. Делаю несколько шагов и, словно взрыв, тишину нарушает шумный подъём тетеревиной стаи из десятка голов.
Если это и был медведь, то они его, однозначно, предупредили! Я залез на лабаз и, сняв рюкзак, замер на своём посту.
Ветер дул в лицо, а небо было затянуто облаками так, что тумана сегодня могло и не быть. Всё это вселяло надежду на успех! Только бы дождь всё не испортил!
Я продолжал ждать с надеждой, вслушиваясь в каждый шорох. Снова раздался протяжный волчий вой. Повторяясь раз за разом, он постепенно смещался к моей машине.
Вдруг моё внимание привлёкла треснувшая в лесу ветка. Медленно подняв карабин, я положил его на перекладину и, затаив дыхание, приготовился к выходу зверя.
В темноте зашелестел овёс, и послышалось чавканье. Я заглянул в окуляр прицела, чтобы рассмотреть жирующего зверя. Но в тот же миг в двухстах метрах за спиной у реки раздалась волчья грызня вперемежку со всплесками и ударами по воде. Скорее всего, волки задавили бобра и теперь делили добычу.
Близость волков насторожила зверя, и он, перестав жевать, затих и прислушался.
Я пытался увидеть его в прицел, но он словно испарился! Красная точка перекрестия настырно искала цель на белом фоне овса, где секунды назад слышалось его чавканье, но все было бесполезно.
И все же я нутром чувствовал, что он не ушёл, а затаился и ждёт, оценивая обстановку. Адреналин поднялся до немыслимого предела. Чтобы унять дрожь, я отвел глаз от прицела и тихо сделал вдох и выдох несколько раз, успокаивая сердцебиение.
Прошло несколько минут, и в тридцати метрах левее зверь снова начал жировать. Я плавно подвел карабин в то место, где слышалось чавканье и увидел в окуляр прицела большое тёмное пятно; кабан поднимая вверх массивную голову, стриг метёлки овса и, аппетитно чавкая, медленно продвигался вдоль края поля.
Красная точка легла за лопатку секача, и палец надавил на спусковой крючок. Грянул выстрел и зверь скрылся в лесу. Несколько раз треснула ветка и воцарилась мёртвая тишина.
Я позвонил Юрию Николаевичу, затем спустился посмотреть место стрела. Ни крови, ни стрижки не обнаружил. Обошёл край поля, пусто! Я решил не топтаться, а дождаться профи…
Выслушав, Николаевич, словно гончая, берёт след и скрывается в лесу.
«Готов!» – слышится волшебной музыкой его радостный голос.
Я бросился к нему и увидел поверженного кабана.
- С полем! – поздравил меня Николаевич и пожал руку.
- Спасибо! – искренне благодарю я за найденный трофей.
Оказалось, что секач прошёл не больше пятнадцати метров, где его и нашёл Юрий Николаевич. Я сделал несколько фото на память и, погрузив кабана в прицеп квадрацикла, мы поехали обратно домой.
Ещё одна охота подошла к концу и как бы ни хотелось, нужно уезжать! Утром, пожав друг другу руки, мы пообещали встретиться снова на открытии загонной охоты в ноябре.
Дмитрий Васильев
(фото автора)
